[brass pangolin cold]

Пошел третий левел, так что я подумываю, а не закрыть ли это от несовершеннолетних хотя, казалось бы, сама такая.
не, не буду. каты стоят, предупреждения есть: кто полезет - вас предупреждали!

Название: Candles raise my desire
Размер: драббл (450 слов)
Пейринг/Персонажи: Крис/Шева, еще можно найти

в каком-то смысле спойлер

Джош/Шева и Вескер/Крис
Категория: гет,

спойлер

слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: R
Краткое содержание: "Как-то так я отметил твою смерть, — думает он почти горько. — Нажрался и пошел по бабам".
Примечание:

спойлер, в каком-то смысле имеет отношение к тексту

автор нежно шипперит очень-очень преканонный крисовескер. "Очень-очень" означает "еще до событий в особняке, но Крис, зараза, сентиментален". Название — строчка из песни Godsmack – Voodoo, под которую все и писалось.

Шева смотрела на него черным-черным взглядом; почти злым, почти усталым.

Сначала проспись, говорила она. Сначала протрезвей, говорила она.

Пьяница несчастный.

Шева ушла на кухню, почти хлопнув дверью; придержала в последний момент. Щелкнула чайником. Открыла окно. Щелкнула зажигалкой. Закурила.

Он не спал — лежал в прохладной, почти хрустящей постели и слушал африканскую ночь и сухие, усталые рыдания вымотанной девушки за соседней стеной.


Сейчас она ничего не говорит. Сейчас она зажгла свечи и стоит к нему спиной; лямки майки сползают с ее плеч. Черный-черный силуэт в темной-темной комнате. Свет свеч играет на ее коже. Жарко, несмотря на открытое окно; одеяло сползло на бедра.

Шева обнажается с грацией змеи. С такой пластикой можно танцевать в стриптиз-клубе и не беспокоиться за свою жизнь, думает он отстраненно; алкоголь странно действует на него, Африка странно действует на него.

Вескер странно действовал на него.

Когда Шева поворачивается, он видит на ее шее ожерелье вроде тех, что они унесли из заброшенного храма. Когда Шева поворачивается, он видит на ее теле татуировки вроде тех, что покрывали зараженных воинов.

Когда Шева делает первый шаг к его постели, он видит в ее глазах отражение собственной усталости и собственной решимости.


Свет свечей танцует на ее теле.

Она кажется такой маленькой, она кажется такой хрупкой — пока ее руки не опускаются на его плечи, придавливая к кровати.
— Так будет лучше для всех, — говорит она, и, кажется, правда верит в это.

Он чувствует, что отбирает что-то ценное, что-то важное; что она сама отбирает это у себя; но не успевает воспротивиться, потому что тело реагирует раньше него.
Как, впрочем, всегда.

Она тянет его белье вниз; его ладони скользят по ее спине, по бокам; наконец сжимают бедра — и в этот момент она с глухим стоном насаживается на него.

Речь не идет не то что о любви — даже о взаимном желании. Шева стонет, начиная двигаться; ее глаза судорожно зажмурены, в ушах еле слышно звенят позабытые серьги.

Он действительно хотел бы сделать так же.

Свет играет на воображаемом ожерелье, когда Шева откидывает голову. Камни в нем поначалу кажутся кроваво-багровыми; но чем дальше, тем хуже — тем явственней становится яркая рыжина лавы и давно чужих глаз. Он почти видит на своей коже оранжевые отсветы.

Он сжимает руки на ее талии; вскидывает бедра, заставив ее задохнуться очередным стоном.

Будем довольствоваться этим, говорит его внутренний голос; он соглашается.


В полумраке все кажется другим.

Они прекрасно обходятся без поцелуев. Шева рвано двигается на его бедрах, обнаженная, чуть прогнувшись в спине, и облизывает приоткрытые губы; белая нить татуировки проходит в опасной близости от маленького темного соска, вторая же грудь скрыта в тени. Впрочем, он и не стремится ее разглядывать.

Больше всего он сейчас хочет закрыть глаза — но не может даже этого.


Он не хочет знать, кого она представляет. Она не собирается знать, кого представляет он.

Все честно.


Название: Кожа, и кости, и гниль
Размер: драббл (449 слов)
Пейринг/Персонажи: Джессика Шевават/Рейчел Фоули (упоминается); Реймонд Вестер (упоминается)
Категория: фемслэш, джен
Жанр: драма
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: "Пить, — просит она. — Пить". Как студентка, впервые познавшая боль похмелья.

Она была такая милая. Такая славная. Серьезно, что может быть умилительней, чем блондинка-солдат? Она делала начесы, она ходила на каблуках, она трогательно не понимала намеков; и целоваться с ней, такой милой и женственной, было ужасно приятно.

Джессика тогда сказала ее напарнику:
— Посмотри, какое тебе сокровище досталось.

Джессика тогда сказала:
— Береги ее.

Тот, помнится, только фыркнул и принялся чистить свой "Пифон".


Она была такая милая — пока была живой.

Истерзанное тело, окровавленное тело; она ползет по коридору, и из срастающихся ран на пол падают смятые пули. Она хрипит и стонет, завывает на разные лады и не может встать: ноги перебиты не то автоматной очередью, не то из дробовика.

Выпала из вентиляции — а обратно залезть уже не может.

Ползет, выбрасывая вперед словно свитую из проволоки руку; вцепляется в пол и подтаскивает себя еще немного вперед. Хоть полметра, хоть двадцать сантиметров — без разницы; ползет туда, где чует живое, горячее. Вкусное.

Джессика наблюдает за ней из-за угла. Конечно, надо спешить, конечно, надо раздолбать этот корабль к чертям — но она не может пройти вперед, пока там... это. То, что когда-то было Рейчел.

И дело не в том, что это противник, а у нее нет огневой поддержки. И дело не в том, что ей не хочется убивать Рейчел повторно. Ей просто... жалко.

Есть эмоции, которые она не может понять.
— Нашла... тебя... — хрипит монстр, конвульсивно вздрагивая всем телом, и снова выбрасывает руку вперед — но замирает. — Нашла... тебя...

Теперь смысла прятаться нет — и Джессика выходит из укрытия. То, что когда-то было Рейчел, встречает ее высоким смехом, звонким и истеричным; Фоули никогда так не смеялась. Или Джессика никогда не видела ее в истерике. А вот пьяной — было дело...
— Что хрипишь? — спрашивает она негромко; шуметь — последнее дело. — Не заболела, случайно?

Может, это ее успокоит. Джессика не ученый, не знает, как у зараженных мозги работают; может, если говорить с ней как обычно, она не нападет?

Глупость, конечно же. Заигралась ты, Джесс, в глупую гламурную девочку.
— Пить, — просит монстр, неловко задирая голову; кожа сползает с горла, обнажая темно-красные мышцы. Джессика не хочет присматриваться. — Пить.
— Дорогая, вокруг море! — Джессика всплескивает руками, едва не роняя пистолет. — Тебе не хватает воды?

Что тут вообще происходит, думает она.

Почему я не могу просто пристрелить это, думает она.

Или напоить.
— Хорошо, — наконец вздыхает Джессика. — Будет тебе "пить". Только немного.

У каждого хорошего оперативника должен быть нож. Джессика — оперативник не просто хороший, а очень хороший: у нее есть, чем залечить рану.


Кровь капает из глубокого пореза на руке. Джессика кривится; капли медленно падают на пол и на изуродованное тело Рейчел, стекают по лицу, которое теперь сложно назвать лицом; монстр облизывается и задирает голову навстречу каплям — словно это дождь. Или снежинки. Или что-то такое же милое.
— Лучше, болезная? — спрашивает Джессика и получает в ответ тихое, почти не визгливое:
— Да.



Название: Вкусное мясо, свежее мясо
Размер: драббл (371 слово)
Пейринг/Персонажи: Джилл Валентайн, Крис Редфилд
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: NC-21
Предупреждения: зомби, каннибализм
Краткое содержание: Приятного аппетита, господа. Человечина особенно вкусна, когда кричит.

Она приникает к чужой коже; сперва лишь губами, несмело и почти смущенно, затем прикусывает — так же осторожно и аккуратно. В ушах заполошно колотится чужое сердце, кожа влажная от пота; она вздыхает, рвано и прерывисто.

Вздыхает, чтобы через мгновение сжать зубы крепче — и рвануть, как рвут добычу изголодавшиеся дворовые псы; как рвут людей одичавшие доберманы с окровавленными мордами, с которых пластами сползает шерсть, кожа, мясо.

Крик не останавливает ее.


Она рвет добычу, зарывается в раны лицом; с трудом проглатывает слишком крупные для ее горла куски; крики, назойливо ввинчивающиеся в уши, в какой-то момент достигают пика — и обрываются. Кровь течет по ее лицу; все лицо измазано кровью, она капает даже с бровей.
— Джилл, — хрипят откуда-то сверху голосом, что прокурен и изломан, и сорван, и ошкурен наждачной бумагой, — сопро...

Она обгладывает кость; что может отвлечь ее от этого? Что может быть важнее этого?


Ее пальцы раздирают ткань, ногти царапают кожу; кровь под ногтями, кровь на лице, кровь везде.

Голод грызет ее изнутри, заставляя набивать живот; она жрет, откусывая беспорядочно тут и там, покрывая едва кровоточащими метками все тело добычи, и тянется вгрызться снова, не дожевав.

Голод утихает медленно, но все же утихает; и, насытившись, она падает там же, где сидела — лицом в рваную рану на животе, в кишки. Лежать так неудобно, и с ворчанием она отодвигается — сведенные спазмом челюсти сжаты на кишке, и та тянется за ней.


Она поднимает голову.

Мертвое лицо смотрит на нее мертвыми глазами; распахнут в сухом остатке последнего крика рот, губы покрыты еще совсем свежей кровью; горло надкусано в приступе голода.

Что-то дергается в ее памяти, причиняя неожиданную, почти физическую боль — словно что-то вонзилось в грудь и раскрылось там тысячью тупых лезвий.

И она тянется к мертвому лицу: прикасается к бледным щекам пальцами, перемазанными в крови, с забившимися под обломанные ногти кишками, и поправляет чужую голову, чтобы не лежала на плече вот так — поправляет почти по-детски невинно и аккуратно, пусть и неловко.

"Крис," — звучит в ее голове; она дергается, пытаясь понять, кто это.

***

Джилл просыпается без крика, даже не вздрогнув.
— Все в порядке? — спрашивает Крис у нее, прикорнувшей на его коленях, вымотанной, испуганной, переломанной этим особняком, чтоб ему пусто было, и Вескером, чтоб он был проклят.
— Просто кошмар, — говорит она и закрывает глаза снова. — Думаю, это нормально, тебе не кажется?

@темы: зфб, резидент ивел, текстота