... Serkonos, vast and endless. The universe, contained.
Название: кровь и ржавчина
Размер: мини, 2039 слов
Пейринг/Персонажи: Гэвин Рид, RK-900, частично появляются спойлерНорт и Маркус
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: авторская пунктуация, меха-хоррор (как боди-хоррор, только меха-хоррор)
Краткое содержание: на улицах ад и Израиль, а Гэвин никак не может привыкнуть к новому Титану
Примечание: АУ - Гэвин и Тина служат в SWAT, а не убойном отделе; кроссовер с серией игр Titanfall (можно заценить канон по этому и этому трейлерам), впрочем, очень условный, потому что лор титанфолла автор и в лучшие дни знал плохо; пост-революционная концовка, но бомба так и не рванула
Фикбукло: [x]
читать дальшеСпустя два месяца после Судного Дня в их отделение привозят новых Титанов.
Гэвин смотрит на них через стекло — металл и пластик, приглушенные синие огни, запечатанные кабины, заводская краска, — и чувствует, как в груди разгорается ярость. Он знает, что это значит. Они все знают, что это значит.
— Сразу нет, — говорит он, когда Аллен вызывает его к себе.
Аллен вздыхает и трет лицо. Он осунулся и похудел, в мешки под его глазами можно прятать детей, и Гэвин задумывается — сколько чашек кофе он уже выпил за сегодня? Три? Пять? Больше? Сейчас они все в одном и том же аду.
— Гэвин, — начинает Аллен устало, и Гэвин чувствует, как что-то в нем рвется.
— Тридцать шесть лет как Гэвин! — рявкает он. — Что ты мне скажешь, Аллен? Что? «Мы тут все в одной лодке»? «Я знаю, что ты чувствуешь»?
Аллен и правда знает. От этого не легче.
— Я потерял Жози два месяца назад, капитан! Два. Месяца. Я не смогу. Ты же сам знаешь, связь...
— ... не устанавливается так быстро, — Аллен заканчивает за него. — И трудно восстанавливается, особенно с новым Титаном. Мне жаль Жози, Гэвин, мне правда очень жаль, но у нас нет другого выхода. Мы не справляемся.
Гэвин заставляет себя дышать. Кажется, что все вокруг в какой-то дымке; кажется, что пахнет железом и дымом, порохом, кровью, тириумом. Будто он снаружи. Будто он снова на войне.
— Откуда мы знаем, — говорит он и едва слышит свой голос за звоном в ушах, — что это не повторится?
Аллен вздыхает.
— «Киберлайф» утверждает, что они нашли защиту от вируса. Какое-то там другое шифрование, протокол... понятия не имею, Гэвин. Я не программист.
Гэвин кивает. Значит, никакого подтверждения. Никакой уверенности. Это может повториться. Это наверняка повторится.
— Пошли, — говорит Аллен и хлопает его по плечу. — Выберешь себе нового Титана.
Новые Титаны все одинаковые. Будто униформа, думает Гэвин и хмыкает про себя — разумная (относительно, разумеется), говорящая, вооруженная униформа; он проходит вдоль рядов, глядя на блестящие корпуса, и думает. Они сложены идеально для городских боев — не слишком высокие, не слишком громоздкие, — и Гэвин почти уверен, что каждого из них можно изменить. Убрать миниатюрную ракетную установку из спины. Вставить огнемет в руки. Дать оружие потяжелее, полегче, оставить без оружия вообще — все для удобства пилота; от этого все внутри Гэвина начинает чесаться и вопить о ловушке и подставе. Все это слишком напоминает чертова RK-800.
Может, и хорошо, что Андерсон не дожил.
— Выбрал? — спрашивает Аллен из-за его спины, и Гэвин, не вздрогнув, тычет пальцем в ближайшего. У того на корпусе длинная, глубокая царапина, и внутрь уже забился пепел; Гэвин не думает, что могло его зацепить.
— Этот, — говорит он. — Включай.
Титан оживает с тихим гудением сервомоторов, выпрямляется и крутит камерой, оценивая обстановку. Гэвин ждет его первых слов, крепко сжав челюсти; на душе неспокойно. Матовый, буро-зеленый корпус (и кто только додумался?) ничем не напоминает его Жози, небольшую и аккуратную, желто-оранжевую, но от этого не легче.
— Первая директива, — говорит Титан и поворачивает камеру к Гэвину. То есть, конечно, не только к нему, Аллен стоит прямо за плечом, но... — Установить связь с пилотом.
Гэвин вздыхает. Его выход.
Он представляется и называет номер значка, и смотрит, не отрываясь, в горящий равномерным синим объектив камеры. Титан слушает; дослушав, с тихим шипением открывает кабину.
— Эр Ка Девять Ноль Ноль, — говорит он. — Личный номер — Один Три Пять Три. Вы знаете, что делать, пилот.
Гэвин морщится и, ловко взбежав по протянутой руке, забирается в кабину. Створки захлопываются — в этот раз совершенно беззвучно, — и Гэвин сжимает зубы.
Ему кажется. Ему только кажется. Возьми себя в руки.
Шлем лежит прямо в кресле — кто-то не удосужился упаковать его нормально; Гэвин надевает его и устраивается поудобней, закрывает глаза.
— Я готов, — говорит он, и в ту же секунду мозг будто прошивает раскаленной иглой.
Кажется, он кричит. Он не знает. Ему не до того. Это больно, так больно; нужно было больше времени, так нельзя, вообще нельзя менять Титанов, почему у него забрали Жози, почему это вообще случилось? Новый Титан погружается в его голову глубже и глубже, и Гэвин чувствует, как в груди поднимается страх и так и не похороненная боль, и вечная ярость. Он вспоминает, хоть и не хочет вспоминать. Разрушенные дома, тела на улицах, пустые оболочки Титанов, мерцающие красным окуляры камер;
пепел, и кровь, и тириум;
бои, бои, бои;
первые сообщения о вирусе;
мертвецы — все больше, больше, больше;
служба, чужие лица, бесконечные выезды, наставленные на них с Жози стволы;
академия;
детство.
Все, что сделало его Гэвином Ридом. Все, что сделало его — им.
Он выныривает из воспоминаний и моргает, пытается отдышаться. Вентиляция тихо шипит — кажется, Титан запустил ее на полную; что ж, пока так можно.
— Включи обзор, — хрипит он, и Титан слушается. Аллен стоит снаружи, сложив руки на груди, и на его лице Гэвин видит тревогу. — Связь...
— Заключена успешно, мистер Рид.
Только сейчас Гэвин замечает, какой у Титана голос. Молодой, но сильный и грубоватый, с хрипотцой помех — видимо, чтобы не слишком напоминал человека
(или восьмисотку, подсказывает ему память, и Гэвин морщится).
— Я могу кастомизировать твои настройки?
— В известных пределах, мистер Рид.
Гэвин вдыхает. Потом выдыхает. Спокойно, спокойно, это просто заводская настройка, нет смысла злиться, думает он — но злится все равно.
— Смени обращение ко мне на «пилот», — говорит он негромко, стараясь не сорваться. — И поменяй свое имя. Не хочу звать тебя по номеру.
— Введите новое имя.
— Найнз, — бросает Гэвин первое, что приходит в голову. — А теперь выпусти меня отсюда и уйди в гибернацию.
— Принято, — говорит Титан и открывает створки.
***
Две недели спустя им с Найнзом приходит сотый вызов.
Гэвин спускается в ангар, на ходу натягивая шлем, прыгает через ступеньки; вокруг него все бурлит и кипит — люди идут вверх и вниз, на вызовы и с вызовов. Пилоты, техники, медики. Обычный рабочий день в спецназе Детройта.
Найнз уже ждет его, открыв кабину и чуть согнув ноги, опустив одну руку так, чтобы Гэвину было удобно забраться. От ровного матового мерцания не осталось и следа, корпус покрыт царапинами — некрасиво, но не опасно: сейчас никому нет дела до косметического ремонта. Не когда они разгребают это хреново безумие.
— Готов поработать? — привычно спрашивает Гэвин, забираясь в кабину.
Найнз откликается сразу же:
— Вторая директива. Выполнять задание.
— Отлично, — Гэвин кивает и поудобнее устраивается в кресле; створки смыкаются перед его лицом, секунду спустя включаются обзорные экраны. — Где, что произошло, с кем работаем?
— Пятый квадрат. Вызов от патруля, Титан нестандартной конструкции. Перси и Тина.
Гэвин хмыкает, выводя Найнза наружу, под ровное серое небо. Не худший вариант. Может, он даже переживет.
Они прибывают последними. Тина и ее Машина были на вызове неподалеку, а Снеговик с некоторых пор просто невозможно быстрый; Гэвин понятия не имеет, откуда Перси достал такие ускорители, но, наверное, он и не хочет знать. Даже отсюда он видит поднятый Снеговиком вихрь пепла и бетонной пыли — Перси прочесывает свой участок сектора, даже не попытавшись ни с кем связаться; невдалеке Машина переворачивает плиты, будто Тина пытается найти что-то под ними. Будто там может спрятаться хоть какой-то Титан.
Три месяца назад здесь был частный сектор. Гэвин иногда проезжал мимо, если было настроение прогуляться после смены или не слишком хотелось домой; небольшие, аккуратные дома, разноцветные крыши, белые заборы — почему-то это успокаивало его. Уже нет. Больше нет.
— Вторая директива, — напоминает Найнз, и Гэвин вздрагивает.
— Помню я, помню, чертова жестянка, — ворчит он. — Приступаем к работе.
Некоторые дома сохранились лучше. Некоторые — хуже. В некоторых даже осталась мебель, картины на стенах, обугленные остатки ковров; Гэвин проверяет подозрительные углы и закоулки, остатки комнат, несколько раз даже в самом деле поднимает бетонные плиты — вдруг Тина права? Но — нет. Пусто.
Гэвин смотрит, и ищет, и вспоминает — умные дома, закрывающие владельцев внутри и откачивающие кислород; Титаны, убивающие своих пилотов; нападающие на хозяев робособаки; машины, сброшенные автопилотом с мостов или отправленные в кювет, или в лобовое с другой машиной; секс-кабины, поджаривающие пользователей током; список можно продолжать бесконечно. Смерть, смерть, смерть. До всего этого он повидал многое, но не обезумевший ИИ, едва не взорвавший в городе атомную бомбу.
— Пилот, — слышит Гэвин и моргает, вскидывая голову; почти готовится услышать привычное «связь нестабильна» или «сосредоточьтесь на задании», но Найнз говорит другое: — Я кого-то засек. На два часа.
На два часа — мешанина арматуры и бетона, похожая на сложившийся карточный домик; впрочем, скорее аккуратно кем-то сложенный. Гэвину даже кажется, что он видит движение, но сканеры Найнза куда лучше его глаз.
Он медленно кивает. Найнз беззвучно достает клинок.
— Машина, Снеговик, — сообщает Гэвин в общий канал, — кажется, у нас что-то есть.
В следующее мгновение «карточный домик» будто взрывается.
То, что поднимается из обломков и облака пыли, похоже на Титана. Это определенно Титан: Гэвин узнает корпус и модель, а потом — царапины и единственную руку, и то, что осталось от второй, следы от взрывов, треснувший пополам объектив
и захлебывается воздухом.
Этого не может быть. Нет, нет, нет, этого не может быть. Он перепутал. Ему кажется. Этого Титана уничтожили, должны были уничтожить.
— Модель Эр Ка Два Ноль Ноль, — говорит Найнз и сбивается, — серийный номер... серийный...
Что происходит, думает Гэвин и вглядывается пристальней; Титаны не должны спотыкаться на середине предложения, а этого Титана не спасет даже стертый серийный номер. Он вглядывается до боли в глазах, но понимает, только когда Титан делает шаг вперед, из облака.
Вместо кабины пилота у него — секс-капсула. Врезана недавно и очень грубо, даже отсюда видно следы сварки; это невозможно, это не должно быть возможно, потому что створки капсулы запаяны снаружи давным-давно, потому что эти модели не должны быть совместимы
но это происходит. Прямо здесь. Прямо сейчас.
Секс-капсула, управляющая каркасом нулевого зараженного. «Вождя революции». Три месяца назад — цели номер один.
— Вы убили его! — раздается из динамика. Голос объекта сбоит и вибрирует от помех; женский, мужской, снова женский — будто два человека одновременно говорят в старый дешевый микрофон. — Вы убили его! Вы убили всех нас!
Объект бросается на них — тяжелыми, неровными скачками, припадая на правую ногу, буквально швыряя себя вперед, и Найнз
(Гэвин)
вскидывает клинок, закрываясь от удара. В единственной целой руке объекта зажат штырь — длинный и крепкий, остро заточенный, и он метит в кабину; Гэвин
(Найнз)
уже не раз видел такое — убить пилота, заразить Титана, скрыться. Привычная тактика.
Он не успевает уйти в сторону и потому отражает удар, и следующий, и следующий. Объект быстрее, чем он ожидал, быстрее, чем кто-либо мог подумать, и он не может скользнуть в сторону — тогда снова поднимется облако, и объект сможет сбежать, или скрыться, или атаковать незаметно. Нужно было оставить ракетную установку, думает он, на кой черт нам эти ускорители; объект метит то в кабину, то в скрытые под пластинами тириумные баки, и приходится отступать. Расколотый объектив сверкает почти человеческой яростью — зеленая левая половина, потухшая правая.
Где-то между этой мыслью и последним шагом он раскрывается.
Динамик объекта хрипит и шипит, и это так похоже на торжество; штырь врезается в кабину, пробив насквозь обзорные экраны, и застревает в сантиметрах от его груди, дрожит и дергается, когда объект пытается вогнать его глубже.
«Третья директива», звучит в его голове непрекращающимся набатом. Третья директива. Третья директива. Третья директива третья директива третья директива третьядирективатретьядирективатретья
ускорители с ревом швыряют его назад, и там, где он только что стоял, поднимается облако пыли. Он еще видит, как объект смотрит на него — почти злорадно, почти с насмешкой; ускользнет, думает он, сбежит в другой сектор, а потом — я догоню, я еще жив и цел,
а потом сквозь помехи на экранах он видит вспышку и падает на спину, закрывая камеру руками.
Взрыв почти оглушает его. Экраны темнеют окончательно.
Гэвин приходит в себя в покачивающемся на ходу Титане. Из-за помех на экранах невозможно что-то разглядеть, по центру зияет дыра, в глаза бьет почти ослепительный свет; Гэвин моргает, прикрывает глаза рукой.
— Вы очнулись, — говорит Найнз, и в его ровном голосе Гэвину почему-то слышится беспокойство.
— Что...
— Мы пострадали в бою, но объект был уничтожен. Возвращаемся на базу.
— Уничтожен? — облако пыли, пепла и бетонной крошки, мерцающее в нем ярко-зеленое пятно, взрыв; Гэвин откашливается. — Кем?
— Ракета была выпущена Снеговиком, однако повреждения не были фатальными. Вы были без сознания, и я не мог принимать решения без вашего одобрения. Объект был уничтожен Машиной. Резак по металлу и огнемет, если вам интересно.
Гэвин кашляет снова, бездумно трет грудь — там, где в нее едва не воткнулся штырь, — и, пробитый насквозь фантомной болью, морщится.
— Что с каркасом?
— Забрали с собой для окончательного уничтожения. Я несу его на себе.
«Почему ты?», едва не спрашивает Гэвин, но смотрит на экраны и морщится снова. Сейчас они бесполезны; пусть Найнз хоть погрузчиком поработает, в конце концов.
Ему не нравится эта мысль. Ему не нравится, что они так подставились, что они были не готовы; ему не нравится, что это его вина. Ему не нравится, что он все еще не готов к новому Титану.
— В следующий раз мы справимся лучше, — говорит он, и Найнз откликается почти моментально:
— Если вы так говорите.
(коты, фикбук чота глючит - если ссылка не открывается, напишите мне!)
Название: злоебучие больницы
Цикл: сердце — грохочущий барабан
Фикбукло: [x]
Размер: драббл, 305 слов
Пейринг/Персонажи: Аллен/Гэвин Рид
Категория: слэш
Жанр: легкий херт-комфорт, бытовуха
Рейтинг: G — PG-13
Краткое содержание: Гэвин возвращается домой из госпиталя, и его там ждут
Примечание: преканон, мат, боевые хэдканоны, не совпадающие с общефандомными, в финале — внезапная калька с английского; автор напоминает, что оба персонажа в каноне картонки разной степени мудаковатости
читать дальше— Знаешь, что я ненавижу больше всего? — спрашивает Гэвин и, заперев за собой входную дверь, отставляет костыли в сторону.
Мэнни смотрит на него с дивана, чуть склонив голову набок, и не торопится подниматься навстречу. Будто и не скучал, пидор, думает Гэвин мрачно и делает несколько неровных шагов вперед, цепляясь за стену; Засранец сидит у Мэнни на макушке, распушившись, и не обращает ни на что внимания. Тоже не скучал, наверное. Мудак пернатый.
— Кофе без сахара? — предполагает Мэнни и ухмыляется. — Дилеров красного льда? Слишком громких соседей после полуночи? Собак? Начальство?
Тут он опасно близок к правде: как-то так вышло, что начальство Гэвин по жизни ненавидит. Начиная с отца, продолжая армией и заканчивая Фаулером, чтоб ему икалось. Мэнни, впрочем, об этом знает не хуже самого Гэвина — они дружат уже сколько, десять лет? больше? — просто не упоминает.
— Госпитали, — ворчит Гэвин и опускается на диван рядом с Мэнни. — Больше всего на свете я ненавижу ебаные госпитали. Подвинься, скотина, дай больному место.
Мэнни двигается, все еще ухмыляясь; Засранец, радостно чирикнув, спрыгивает Гэвину на плечо и от души тянет за мочку уха.
— И пива принеси, что ли, — Гэвин откидывается на спинку и прикрывает глаза. По телевизору крутят рекламу хуй поймешь чего: то ли косметики, то ли крема для лица, то ли андроидов — звук все равно выключен.
— Сам сходи.
Мэнни пихает его в ребра локтем — не в полную силу, так, только намечает прикосновение, но Гэвин все равно морщится.
— Иди нахуй, — советует он, — И пива оттуда захвати.
Фыркнув, Мэнни тяжело поднимается с дивана:
— Скоро сам туда пойдешь.
— Жду, блядь, с нетерпением, — Гэвин с облегчением вытягивает ногу в гипсе и выдыхает. — Если ты придумаешь, куда деть эту хуйню.
— Морпехи справляются, — доносится с кухни бодрое, и Гэвин, не выдержав, ржет в голос. Засранец радостно чирикает прямо в ухо. Реклама наконец-то прерывается на пятнадцатиминутный кусок какого-то древнего сериала.
Это все как-то удивительно, по-домашнему уютно. Непривычно, но Гэвину нравится.
Название: злоебучие кошки
Цикл: сердце — грохочущий барабан
Размер: драббл, 464 слова
Пейринг/Персонажи: Аллен/Гэвин Рид
Категория: слэш
Жанр: драма, легкий херт-комфорт, бытовуха
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: описание/упоминание закапывания заживо, кошмар/флэшбек
Краткое содержание: они просто ночевали вместе, а потом пришла кошка
Примечание: преканон, мат, боевые хэдканоны, не совпадающие с общефандомными; автор напоминает, что оба персонажа в каноне картонки разной степени мудаковатости; авторская пунктуация
читать дальшеКошка у Мэнни что надо — громадная, серая в полоску, пушистая, ласковая и очень тяжелая. Ее взяли с улицы еще совсем котенком, откормили и полюбили всем сердцем — той частью, которая не была занята работой и Гэвином, разумеется (то есть, примерно третью). Звали ее изначально Флаффи или как-то так; Мэнни ласково зовет ее просто Кошкой, а Гэвин, под настроение — Паскудой. Обычно же они оба ограничиваются простым "это животное".
Конечно, Гэвин знал, что у Мэнни есть кошка. Конечно, Гэвин оставался у него раньше, и на ночь тоже — только спал обычно на диване, а не в одной кровати с хозяином квартиры; Кошка предпочитала дрыхнуть с Мэнни в обнимку или хотя бы в одной комнате. Тоже любила, наверное. По-своему, как могут любить кошки.
Мэнни не предупредил, что Кошка любит забираться спящим на грудь и сворачиваться там клубком. Может, и сам не знал: он же здоровенный, на него мейн-куна положи — и то вряд ли почувствует.
Гэвин почувствовал.
Темно, жарко, не пошевелиться, нечем дышать. Гэвин хватает ртом воздух, бьется
и бьется
и бьется;
над его головой кто-то смеется — далеко и глухо, как сквозь толщу воды, — и земля сыпется ему на грудь. Он связан, понимает Гэвин с отчаянием, вот почему не может двинуться; он связан и лежит в узкой яме вроде могилы, и на него сверху падают комья земли, и — что может быть очевидней? Проклятье, его хоронят заживо, ему говорили, что этим кончится, он не хочет умирать, он так не хочет умирать.
земля все сыпется и сыпется.
Гэвин кричит.
Гэвин просыпается от собственного крика и рывком садится. С груди падает что-то тяжелое, с недовольным мявом соскальзывает с колен, но он не обращает внимания. Сложно дышать. Раскаленный воздух обжигает горло, пахнет кровью, потом и какими-то цветущими травами, запястья стянуты почти до боли, и он видит — ярко-синее небо над головой, белоснежный шар палящего солнца.
— Гэвин, — слышит он, — Эй! Гэвин? Рид!
Кто-то прикасается к его плечу, и Гэвин на мгновение выключается.
Когда он приходит в себя, Мэнни лежит под ним — нелепо растянувшийся на кровати, тяжело дышащий в подушку; Гэвин держит его руку в болевом захвате, давит коленом на основание шеи. В груди почему-то больно. В комнате не темно и не светло: обычная городская ночь, отблески фонарей на стенах.
— Мэнни? — спрашивает он тихо и больше чувствует, чем слышит, судорожный вздох, а потом выдыхает сам и соскальзывает с чужого тела, медленно опускается на постель рядом. Все еще сложно дышать, и сердце колотится где-то в висках. Повезло, думает он, что я не тащу в кровать табельное или нож.
От этой мысли почему-то становится неуместно хорошо.
— Ну даешь, Рид, — хрипит Мэнни совсем рядом, и Гэвин, придвинувшись ближе, неуверенно обнимает его. — Больше не буду тебя по утрам трогать.
— Трогай на здоровье, Аллен, — отвечает Гэвин в тон и прижимается лбом к чужому плечу. От облегчения срывается голос. — Только, пожалуйста, когда я ночую у тебя — запирай свою ебаную кошку.
Они и запирают.
Название: злоебучие андроиды
Цикл: сердце — грохочущий барабан
Размер: драббл, 404 слова
Пейринг/Персонажи: Аллен/Гэвин Рид
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Гэвин заебался
Примечание: мат, боевые хэдканоны, не совпадающие с общефандомными; автор напоминает, что оба персонажа в каноне картонки разной степени мудаковатости; авторская пунктуация
читать дальше— Я заебался, Мэнни, — глухо ворчит Гэвин в подушку. — Господи Иисусе и Дева Мария, как же я заебался.
Засранец звонко чирикает ему прямо в ухо и тянет за волосы; Гэвин дергает головой, и тот, чирикнув снова, соскакивает на подушку.
— Заебался! — заявляет он с характерными гэвинскими нотками. — Пидор, засранец, заебался!
Где-то над головой низко смеется Мэнни, а затем на тумбочку с глухим стуком опускается стакан с водой.
— Гэвин Рид — единственный в мире хозяин попугая с синдромом Туретта.
— Не смешно, — Гэвин закрывает глаза. — Убери эту птицу куда-нибудь подальше, или мы ей поужинаем.
— Тебе бы его поймать для начала, — Мэнни хмыкает, но все-таки снимает Засранца с подушки — Гэвин видит мелькнувшие перед лицом широкие ладони, сильные пальцы, мягко обхватившие маленькое пернатое тело. — Ладно, шутки в сторону. Рассказывай.
Гэвин вздыхает. В доме тихо, так тихо; слышно, как на стене тикают старые, еще не электронные часы.
— Завал, — говорит он кратко. — Завал и девианты. А еще Киберлайф прислали к нам своего ебаного андроида.
Мэнни присвистывает.
— Совсем охуели, — говорит он со знакомой смесью неодобрения и восхищения. — Не к тебе хоть прикрепили?
— Не, — Гэвин мотает головой, как может, — К Андерсону. Не знаю, чем Фаулер думал — он же вот-вот остатки мозгов пропьет и на первом же задании сунет жестянку под пули, если не сам пристрелит... а потом скажет, что так и было.
Где-то над головой раздается тяжелый вздох, и на плечо ложится рука. Чужие пальцы очерчивают лопатку, медленно поднимаются к шее, проходятся вдоль позвонков — раз, другой; Гэвин зарывается лицом в подушку. Кто-то другой, знающий их с Андерсоном ситуацию, сейчас бы спросил какую-нибудь хуйню, вроде "вы все еще не разговариваете?" или "ты что, ему сочувствуешь?", но сейчас с ним Мэнни, а не кто-то другой, и Мэнни бы в жизни такой херни не спорол.
— Совсем охуели, — повторяет он вместо этого. — Не знаю, на что они рассчитывают... недавно на мое дело андроида прислали. Переговорщика.
Это заставляет Гэвина встряхнуться.
— Серьезно?
— Ты тогда работал над тем двойным убийством, — судя по шуршанию, Мэнни пожимает плечами, а судя по счастливому писку Засранца — принимается чесать тому шею, — Может, помнишь — девиант, крыша небоскреба, заложница...
— И счастливый конец. Помню, помню, — Гэвин снова поворачивает голову — лежать в подушку лицом оказывается адски неудобно. — И что, это консерву благодарить надо?
Мэнни сдержанно угукает. Засранец прямо-таки заливается от счастья. Часы тикают.
Идиллия. Или нет.
— В общем, нам пизда, — говорит Гэвин наконец. — Ранняя пенсия, безработица, робокопы. Жестянки ловят жестянок. В удивительно хуевом мире мы живем, Аллен. Уже решил, под каким мостом будешь жить?
Мэнни не отвечает — только крепче сжимает плечо.
Название: дети, просто дети
Цикл: сердце — грохочущий барабан
Размер: драббл, 497 слов
Пейринг/Персонажи: Аллен/Гэвин Рид, ОМП и ОЖП
Категория: слэш
Жанр: бытовуха, немного драмы
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Аллену привезли детей, а развлекать их будет Гэвин
Примечание: боевые хэдканоны, не совпадающие с общефандомными; автор напоминает, что оба персонажа в каноне картонки разной степени мудаковатости; авторская пунктуация
читать дальше— Дядя Гэвин!
Ларри бросается ему, еле успевшему припасть на одно колено, на шею, крепко обнимает обеими руками — так, что от неожиданности становится сложно дышать; Гэвин, рассмеявшись, хлопает его по спине.
— И тебе привет, ковбой, — говорит он и поднимается, придерживая Ларри под спину. — Привет, Джонси.
— Здравствуйте, дядя Гэвин, — вежливо откликается она и стягивает куртку.
В окно Гэвин видит обтянутую черной водолазкой спину Мэнни, облокотившегося на стоящую у дома машину, и тонкую фигуру рядом — светлые волосы, белый костюм. Бывшая жена привезла детей на выходной: ничего нового, ничего необычного. Гэвину не слишком интересно, о чем они разговаривают — как дела у детей? у самой Анны? когда их заберут? про алименты? курс доллара? Какая, в общем, разница — его это не касается.
— Ну, мелкие, как у вас дела? — спрашивает он вместо этого и наконец опускает Ларри на землю.
Джонси пожимает плечами — неразговорчивая, тихая и вежливая, она прекрасно понимает, что брат не даст ей сказать ни слова; Ларри, ужом проскользнув мимо Гэвина, бросается в комнату.
— Мы были в зоопарке! — доносится его голос уже оттуда. — Видели львов, и тигров, и медведей, и пантеру, и еще кучу всяких животных. А еще там почему-то были пони в клетке, я хотел их погладить, а учительница сказала...
Слушая, Гэвин краем глаза следит за его отражением в зеркале. Зеркальная кошка запрыгивает на спинку зеркального дивана и поджимает хвост — она не любит детей; Ларри лезет было за ней, но, опомнившись, спускается обратно. В этом доме нельзя забираться на диван с ногами или закидывать ботинки на стол — если ты, конечно, не Гэвин. Гэвину можно. Но, конечно, не когда дома дети — никакого дурного примера; он бы, впрочем, и сам не стал.
За окном Мэнни прощается с Анной и смотрит, как та садится в машину на заднее сиденье — на водительском у нее андроид. Гэвин видит мерцание диода даже отсюда; жестянка, должно быть, подсоединяется к спутникам или оценивает ситуацию на дорогах, но...
— Дядя Гэвин, — Джонси тянет его за рукав, и Гэвин, вздрогнув, опускает на нее взгляд.
— Да, дядя Гэвин! — перебивает ее Ларри. — А у вас как дела?
Просто отлично, мог бы сказать Гэвин. Я чертовски устал, мог бы сказать Гэвин. В моем отделе детектив-жестянка, другие жестянки убивают людей, а третьи выступают по телевиденью с требованиями, и я думаю, что ваша робоводительница может свернуть не туда или смять машину в лепешку об опору моста — но это все усталость и профдеформация, и нужно взять отпуск; а так все отлично, все просто замечательно.
Машина наконец трогается с места. Еще несколько секунд Мэнни смотрит ей вслед, и Гэвин знает — или думает, что знает, — что они думают об одном и том же; развернувшись, Мэнни встречается с ним взглядом, таким же усталым и привычно невыразительным.
— Да все как обычно, — Гэвин пожимает плечами и заставляет себя отвернуться. Сейчас не время и не место для всего этого: здесь дети, черт возьми, дети Мэнни, и им не нужно знать, что мир медленно катится в пропасть. — Ловлю плохих парней, помогаю хорошим. Вы мне лучше другое скажите, мелкие: какао хотите?
За его спиной открывается и закрывается дверь, почти заглушая радостное "да!", и Гэвин улыбается.
Название: злоебучие протесты
Цикл: сердце — грохочущий барабан
Размер: драббл, 408 слов
Пейринг/Персонажи: Гэвин Рид, упоминание Аллен/Гэвин Рид
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: упоминание андроидогеноцида
Краткое содержание: финал игры с другой точки зрения
Примечание: боевые хэдканоны, не совпадающие с общефандомными; автор напоминает, что оба персонажа в каноне картонки разной степени мудаковатости; авторская пунктуация
читать дальшеГэвин идет по ночному Детройту и думает о множестве разных вещей.
Город катится в ад. Безумные андроиды, безумные люди; полиция ходит от дома к дому, полиция патрулирует улицы, полиция сгоняет андроидов в лагеря, не делая разницы между девиантами и машинами, и Гэвин понимает, что это необходимо
(даже если эти "лагеря" на самом деле не лагеря).
Это необходимо. Это важно. Что случится, если они ничего не сделают? Может, в детстве Гэвин слишком любил "Терминатора", может, он реагирует слишком сильно; может, нет ничего страшного в кофеварке, решившей, что она теперь тоже чувствует не хуже человека —
но это не ему решать.
Но, на секунду, эти кофеварки убивают людей.
Люди, впрочем, плевать на это хотели. Слишком многие пытаются загородить им путь, убедить, что их андроид "нормальный, совершенно нормальный, его не нужно забирать, все хорошо, правда", и Гэвин пытался объяснить им, зачем они это делают, правда пытался — поначалу, первые раза два или три. Или шесть. Или восемь. Люди не понимают. Люди боятся так, будто забирают их родню, а не микроволновки; люди пытаются спрятать их, люди защищают их, иногда даже нападают
(Гэвин чувствует, как наливается цветом синяк на его скуле),
и это безумие, настоящее безумие.
Он решил бы, что сошел с ума где-то между третьим и восемнадцатым домом, если бы не было так холодно.
Окончательно замерзнув, Гэвин задумывается о Мэнни.
Они редко волнуются друг о друге, но этот день — исключение из всех правил. Слухи говорят — Мэнни со своим отрядом где-то в городе, ищет лидера девиантов; слухи говорят — Мэнни чудом сбежал с того рванувшего корабля; слухи говорят — их всех перебили; слухи говорят — в городе атомная бомба. Гэвин не знает чему верить, и потому старается не верить вообще. Гэвин старается не думать, что Мэнни может быть мертв.
Иногда его рация взрывается голосами, приказами и новостями. Иногда — криками и шипением статики.
Гэвин старается не думать, что Мэнни может лежать на одной из улиц, на одной из крыш, возле того корабля, где-то еще. Гэвин старается не представлять бледное (или окровавленное) лицо и ложащиеся на него снежинки, разорванный на части бронежилет, до последнего сжимающие оружие пальцы. Гэвин старается не думать, что может его найти.
Тревога, усталость и страх свиваются в его голове, как змеиное гнездо. Он не знает, что будет делать без Мэнни. Он не знает, будет ли что-то делать вообще.
Но сейчас не время думать об этом. У него есть приказ, и он должен его выполнять; поэтому Гэвин ходит от дома к дому и вытаскивает андроидов на улицу, заталкивает их в фургоны, стреляет им в лица.
(Гэвин все равно думает.)
Название: злоебучие прощания
Цикл: сердце — грохочущий барабан
Размер: драббл, 387 слов
Пейринг/Персонажи: Аллен/Гэвин Рид, упоминание ОМП и ОЖП из драббла "дети, просто дети"
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: а в эпилоге все разъехались кто куда
Примечание: немного мата, боевые хэдканоны, не совпадающие с общефандомными; автор напоминает, что оба персонажа в каноне картонки разной степени мудаковатости; на матчасть положен здоровенный хуй; авторская пунктуация
читать дальшеМэнни заезжает за ним рано утром. Небо еще темное, луна стоит высоко, не скрытая облаками; Гэвин выволакивает на улицу два чемодана, держа в зубах клетку с Засранцем. У него не так уж много вещей. Мебель? Пусть жестянки подавятся чертовой мебелью.
— Меня переводят в Лос-Анджелес, — говорит Мэнни, помогая загрузить чемоданы в багажник. Лицо у него печальное и немного виноватое, и Гэвин легко пихает его плечом, пытаясь подбодрить. — И половину моей команды тоже.
Гэвин вздыхает. От недосыпа болят глаза, но он знает, что не сможет заснуть — ни в машине, ни потом.
— Ньюарк, — отзывается он в тон. — И перестань, ты не мог ничего с этим сделать.
— Я мог бы попытаться.
— И мы оба знаем, что бы тебе ответили, — Гэвин захлопывает багажник и поворачивается к Мэнни. В клетке рядом с его ногой яростно чирикает Засранец, напоминающий сейчас скорее пернатый шар. — Просто довези меня до аэропорта, как договаривались.
Машина у Мэнни не такая уж и старая — модель, кажется, пятилетней давности, не чета хэнкову антиквариату, — но тот всегда водит ее сам, не доверяя автопилоту; сегодня — не исключение. Мэнни смотрит на дорогу, чуть прищурившись; свет фар выхватывает из темноты то брошенные автомобили, то сугробы, то занесенные снегом каркасы андроидов, и Гэвин закрывает глаза, прижимая клетку с Засранцем к себе чуть плотней — на всякий случай. На заднем сиденье беспокойно мяукает в своей переноске кошка. Машина идет плавно. Улицы пусты.
Или ему так кажется.
— Как дети? — спрашивает Гэвин, не открывая глаз, и получает в ответ тихий вздох.
— Анна уже увезла их, — Мэнни вздыхает снова, — К своей матери, куда-то в Техас. Она еще не знала, куда меня переведут, но не хотела оставаться, и...
— И уехала.
Кажется, Мэнни кивает. Гэвин почти уверен, что он кивнул. Они знают друг друга — сколько, десять лет? Пятнадцать? Больше? Еще с армии. Гэвину лень считать и вспоминать, да и какая, в общем-то, разница; Гэвин вслепую протягивает руку в сторону, нащупывая чужое плечо, и чуть ли не кожей чувствует чужую кривую ухмылку, в которой благодарность могут увидеть разве что он и еще пара самых старых друзей.
Засранец чирикает еще раз, а потом веско добавляет:
— Жопа!
И Гэвин не может с ним не согласиться.
Перед терминалом аэропорта Мэнни целует его на прощание, жадно и одновременно нежно, а после — долго смотрит в спину. Гэвин заставляет себя не оглядываться. Гэвин очень хочет оглянуться.
Нам в самом деле нужно было пожениться, думает он, но не говорит ничего вслух.
Размер: мини, 2039 слов
Пейринг/Персонажи: Гэвин Рид, RK-900, частично появляются спойлерНорт и Маркус
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: авторская пунктуация, меха-хоррор (как боди-хоррор, только меха-хоррор)
Краткое содержание: на улицах ад и Израиль, а Гэвин никак не может привыкнуть к новому Титану
Примечание: АУ - Гэвин и Тина служат в SWAT, а не убойном отделе; кроссовер с серией игр Titanfall (можно заценить канон по этому и этому трейлерам), впрочем, очень условный, потому что лор титанфолла автор и в лучшие дни знал плохо; пост-революционная концовка, но бомба так и не рванула
Фикбукло: [x]
читать дальшеСпустя два месяца после Судного Дня в их отделение привозят новых Титанов.
Гэвин смотрит на них через стекло — металл и пластик, приглушенные синие огни, запечатанные кабины, заводская краска, — и чувствует, как в груди разгорается ярость. Он знает, что это значит. Они все знают, что это значит.
— Сразу нет, — говорит он, когда Аллен вызывает его к себе.
Аллен вздыхает и трет лицо. Он осунулся и похудел, в мешки под его глазами можно прятать детей, и Гэвин задумывается — сколько чашек кофе он уже выпил за сегодня? Три? Пять? Больше? Сейчас они все в одном и том же аду.
— Гэвин, — начинает Аллен устало, и Гэвин чувствует, как что-то в нем рвется.
— Тридцать шесть лет как Гэвин! — рявкает он. — Что ты мне скажешь, Аллен? Что? «Мы тут все в одной лодке»? «Я знаю, что ты чувствуешь»?
Аллен и правда знает. От этого не легче.
— Я потерял Жози два месяца назад, капитан! Два. Месяца. Я не смогу. Ты же сам знаешь, связь...
— ... не устанавливается так быстро, — Аллен заканчивает за него. — И трудно восстанавливается, особенно с новым Титаном. Мне жаль Жози, Гэвин, мне правда очень жаль, но у нас нет другого выхода. Мы не справляемся.
Гэвин заставляет себя дышать. Кажется, что все вокруг в какой-то дымке; кажется, что пахнет железом и дымом, порохом, кровью, тириумом. Будто он снаружи. Будто он снова на войне.
— Откуда мы знаем, — говорит он и едва слышит свой голос за звоном в ушах, — что это не повторится?
Аллен вздыхает.
— «Киберлайф» утверждает, что они нашли защиту от вируса. Какое-то там другое шифрование, протокол... понятия не имею, Гэвин. Я не программист.
Гэвин кивает. Значит, никакого подтверждения. Никакой уверенности. Это может повториться. Это наверняка повторится.
— Пошли, — говорит Аллен и хлопает его по плечу. — Выберешь себе нового Титана.
Новые Титаны все одинаковые. Будто униформа, думает Гэвин и хмыкает про себя — разумная (относительно, разумеется), говорящая, вооруженная униформа; он проходит вдоль рядов, глядя на блестящие корпуса, и думает. Они сложены идеально для городских боев — не слишком высокие, не слишком громоздкие, — и Гэвин почти уверен, что каждого из них можно изменить. Убрать миниатюрную ракетную установку из спины. Вставить огнемет в руки. Дать оружие потяжелее, полегче, оставить без оружия вообще — все для удобства пилота; от этого все внутри Гэвина начинает чесаться и вопить о ловушке и подставе. Все это слишком напоминает чертова RK-800.
Может, и хорошо, что Андерсон не дожил.
— Выбрал? — спрашивает Аллен из-за его спины, и Гэвин, не вздрогнув, тычет пальцем в ближайшего. У того на корпусе длинная, глубокая царапина, и внутрь уже забился пепел; Гэвин не думает, что могло его зацепить.
— Этот, — говорит он. — Включай.
Титан оживает с тихим гудением сервомоторов, выпрямляется и крутит камерой, оценивая обстановку. Гэвин ждет его первых слов, крепко сжав челюсти; на душе неспокойно. Матовый, буро-зеленый корпус (и кто только додумался?) ничем не напоминает его Жози, небольшую и аккуратную, желто-оранжевую, но от этого не легче.
— Первая директива, — говорит Титан и поворачивает камеру к Гэвину. То есть, конечно, не только к нему, Аллен стоит прямо за плечом, но... — Установить связь с пилотом.
Гэвин вздыхает. Его выход.
Он представляется и называет номер значка, и смотрит, не отрываясь, в горящий равномерным синим объектив камеры. Титан слушает; дослушав, с тихим шипением открывает кабину.
— Эр Ка Девять Ноль Ноль, — говорит он. — Личный номер — Один Три Пять Три. Вы знаете, что делать, пилот.
Гэвин морщится и, ловко взбежав по протянутой руке, забирается в кабину. Створки захлопываются — в этот раз совершенно беззвучно, — и Гэвин сжимает зубы.
Ему кажется. Ему только кажется. Возьми себя в руки.
Шлем лежит прямо в кресле — кто-то не удосужился упаковать его нормально; Гэвин надевает его и устраивается поудобней, закрывает глаза.
— Я готов, — говорит он, и в ту же секунду мозг будто прошивает раскаленной иглой.
Кажется, он кричит. Он не знает. Ему не до того. Это больно, так больно; нужно было больше времени, так нельзя, вообще нельзя менять Титанов, почему у него забрали Жози, почему это вообще случилось? Новый Титан погружается в его голову глубже и глубже, и Гэвин чувствует, как в груди поднимается страх и так и не похороненная боль, и вечная ярость. Он вспоминает, хоть и не хочет вспоминать. Разрушенные дома, тела на улицах, пустые оболочки Титанов, мерцающие красным окуляры камер;
пепел, и кровь, и тириум;
бои, бои, бои;
первые сообщения о вирусе;
мертвецы — все больше, больше, больше;
служба, чужие лица, бесконечные выезды, наставленные на них с Жози стволы;
академия;
детство.
Все, что сделало его Гэвином Ридом. Все, что сделало его — им.
Он выныривает из воспоминаний и моргает, пытается отдышаться. Вентиляция тихо шипит — кажется, Титан запустил ее на полную; что ж, пока так можно.
— Включи обзор, — хрипит он, и Титан слушается. Аллен стоит снаружи, сложив руки на груди, и на его лице Гэвин видит тревогу. — Связь...
— Заключена успешно, мистер Рид.
Только сейчас Гэвин замечает, какой у Титана голос. Молодой, но сильный и грубоватый, с хрипотцой помех — видимо, чтобы не слишком напоминал человека
(или восьмисотку, подсказывает ему память, и Гэвин морщится).
— Я могу кастомизировать твои настройки?
— В известных пределах, мистер Рид.
Гэвин вдыхает. Потом выдыхает. Спокойно, спокойно, это просто заводская настройка, нет смысла злиться, думает он — но злится все равно.
— Смени обращение ко мне на «пилот», — говорит он негромко, стараясь не сорваться. — И поменяй свое имя. Не хочу звать тебя по номеру.
— Введите новое имя.
— Найнз, — бросает Гэвин первое, что приходит в голову. — А теперь выпусти меня отсюда и уйди в гибернацию.
— Принято, — говорит Титан и открывает створки.
***
Две недели спустя им с Найнзом приходит сотый вызов.
Гэвин спускается в ангар, на ходу натягивая шлем, прыгает через ступеньки; вокруг него все бурлит и кипит — люди идут вверх и вниз, на вызовы и с вызовов. Пилоты, техники, медики. Обычный рабочий день в спецназе Детройта.
Найнз уже ждет его, открыв кабину и чуть согнув ноги, опустив одну руку так, чтобы Гэвину было удобно забраться. От ровного матового мерцания не осталось и следа, корпус покрыт царапинами — некрасиво, но не опасно: сейчас никому нет дела до косметического ремонта. Не когда они разгребают это хреново безумие.
— Готов поработать? — привычно спрашивает Гэвин, забираясь в кабину.
Найнз откликается сразу же:
— Вторая директива. Выполнять задание.
— Отлично, — Гэвин кивает и поудобнее устраивается в кресле; створки смыкаются перед его лицом, секунду спустя включаются обзорные экраны. — Где, что произошло, с кем работаем?
— Пятый квадрат. Вызов от патруля, Титан нестандартной конструкции. Перси и Тина.
Гэвин хмыкает, выводя Найнза наружу, под ровное серое небо. Не худший вариант. Может, он даже переживет.
Они прибывают последними. Тина и ее Машина были на вызове неподалеку, а Снеговик с некоторых пор просто невозможно быстрый; Гэвин понятия не имеет, откуда Перси достал такие ускорители, но, наверное, он и не хочет знать. Даже отсюда он видит поднятый Снеговиком вихрь пепла и бетонной пыли — Перси прочесывает свой участок сектора, даже не попытавшись ни с кем связаться; невдалеке Машина переворачивает плиты, будто Тина пытается найти что-то под ними. Будто там может спрятаться хоть какой-то Титан.
Три месяца назад здесь был частный сектор. Гэвин иногда проезжал мимо, если было настроение прогуляться после смены или не слишком хотелось домой; небольшие, аккуратные дома, разноцветные крыши, белые заборы — почему-то это успокаивало его. Уже нет. Больше нет.
— Вторая директива, — напоминает Найнз, и Гэвин вздрагивает.
— Помню я, помню, чертова жестянка, — ворчит он. — Приступаем к работе.
Некоторые дома сохранились лучше. Некоторые — хуже. В некоторых даже осталась мебель, картины на стенах, обугленные остатки ковров; Гэвин проверяет подозрительные углы и закоулки, остатки комнат, несколько раз даже в самом деле поднимает бетонные плиты — вдруг Тина права? Но — нет. Пусто.
Гэвин смотрит, и ищет, и вспоминает — умные дома, закрывающие владельцев внутри и откачивающие кислород; Титаны, убивающие своих пилотов; нападающие на хозяев робособаки; машины, сброшенные автопилотом с мостов или отправленные в кювет, или в лобовое с другой машиной; секс-кабины, поджаривающие пользователей током; список можно продолжать бесконечно. Смерть, смерть, смерть. До всего этого он повидал многое, но не обезумевший ИИ, едва не взорвавший в городе атомную бомбу.
— Пилот, — слышит Гэвин и моргает, вскидывая голову; почти готовится услышать привычное «связь нестабильна» или «сосредоточьтесь на задании», но Найнз говорит другое: — Я кого-то засек. На два часа.
На два часа — мешанина арматуры и бетона, похожая на сложившийся карточный домик; впрочем, скорее аккуратно кем-то сложенный. Гэвину даже кажется, что он видит движение, но сканеры Найнза куда лучше его глаз.
Он медленно кивает. Найнз беззвучно достает клинок.
— Машина, Снеговик, — сообщает Гэвин в общий канал, — кажется, у нас что-то есть.
В следующее мгновение «карточный домик» будто взрывается.
То, что поднимается из обломков и облака пыли, похоже на Титана. Это определенно Титан: Гэвин узнает корпус и модель, а потом — царапины и единственную руку, и то, что осталось от второй, следы от взрывов, треснувший пополам объектив
и захлебывается воздухом.
Этого не может быть. Нет, нет, нет, этого не может быть. Он перепутал. Ему кажется. Этого Титана уничтожили, должны были уничтожить.
— Модель Эр Ка Два Ноль Ноль, — говорит Найнз и сбивается, — серийный номер... серийный...
Что происходит, думает Гэвин и вглядывается пристальней; Титаны не должны спотыкаться на середине предложения, а этого Титана не спасет даже стертый серийный номер. Он вглядывается до боли в глазах, но понимает, только когда Титан делает шаг вперед, из облака.
Вместо кабины пилота у него — секс-капсула. Врезана недавно и очень грубо, даже отсюда видно следы сварки; это невозможно, это не должно быть возможно, потому что створки капсулы запаяны снаружи давным-давно, потому что эти модели не должны быть совместимы
но это происходит. Прямо здесь. Прямо сейчас.
Секс-капсула, управляющая каркасом нулевого зараженного. «Вождя революции». Три месяца назад — цели номер один.
— Вы убили его! — раздается из динамика. Голос объекта сбоит и вибрирует от помех; женский, мужской, снова женский — будто два человека одновременно говорят в старый дешевый микрофон. — Вы убили его! Вы убили всех нас!
Объект бросается на них — тяжелыми, неровными скачками, припадая на правую ногу, буквально швыряя себя вперед, и Найнз
(Гэвин)
вскидывает клинок, закрываясь от удара. В единственной целой руке объекта зажат штырь — длинный и крепкий, остро заточенный, и он метит в кабину; Гэвин
(Найнз)
уже не раз видел такое — убить пилота, заразить Титана, скрыться. Привычная тактика.
Он не успевает уйти в сторону и потому отражает удар, и следующий, и следующий. Объект быстрее, чем он ожидал, быстрее, чем кто-либо мог подумать, и он не может скользнуть в сторону — тогда снова поднимется облако, и объект сможет сбежать, или скрыться, или атаковать незаметно. Нужно было оставить ракетную установку, думает он, на кой черт нам эти ускорители; объект метит то в кабину, то в скрытые под пластинами тириумные баки, и приходится отступать. Расколотый объектив сверкает почти человеческой яростью — зеленая левая половина, потухшая правая.
Где-то между этой мыслью и последним шагом он раскрывается.
Динамик объекта хрипит и шипит, и это так похоже на торжество; штырь врезается в кабину, пробив насквозь обзорные экраны, и застревает в сантиметрах от его груди, дрожит и дергается, когда объект пытается вогнать его глубже.
«Третья директива», звучит в его голове непрекращающимся набатом. Третья директива. Третья директива. Третья директива третья директива третья директива третьядирективатретьядирективатретья
ускорители с ревом швыряют его назад, и там, где он только что стоял, поднимается облако пыли. Он еще видит, как объект смотрит на него — почти злорадно, почти с насмешкой; ускользнет, думает он, сбежит в другой сектор, а потом — я догоню, я еще жив и цел,
а потом сквозь помехи на экранах он видит вспышку и падает на спину, закрывая камеру руками.
Взрыв почти оглушает его. Экраны темнеют окончательно.
Гэвин приходит в себя в покачивающемся на ходу Титане. Из-за помех на экранах невозможно что-то разглядеть, по центру зияет дыра, в глаза бьет почти ослепительный свет; Гэвин моргает, прикрывает глаза рукой.
— Вы очнулись, — говорит Найнз, и в его ровном голосе Гэвину почему-то слышится беспокойство.
— Что...
— Мы пострадали в бою, но объект был уничтожен. Возвращаемся на базу.
— Уничтожен? — облако пыли, пепла и бетонной крошки, мерцающее в нем ярко-зеленое пятно, взрыв; Гэвин откашливается. — Кем?
— Ракета была выпущена Снеговиком, однако повреждения не были фатальными. Вы были без сознания, и я не мог принимать решения без вашего одобрения. Объект был уничтожен Машиной. Резак по металлу и огнемет, если вам интересно.
Гэвин кашляет снова, бездумно трет грудь — там, где в нее едва не воткнулся штырь, — и, пробитый насквозь фантомной болью, морщится.
— Что с каркасом?
— Забрали с собой для окончательного уничтожения. Я несу его на себе.
«Почему ты?», едва не спрашивает Гэвин, но смотрит на экраны и морщится снова. Сейчас они бесполезны; пусть Найнз хоть погрузчиком поработает, в конце концов.
Ему не нравится эта мысль. Ему не нравится, что они так подставились, что они были не готовы; ему не нравится, что это его вина. Ему не нравится, что он все еще не готов к новому Титану.
— В следующий раз мы справимся лучше, — говорит он, и Найнз откликается почти моментально:
— Если вы так говорите.
(коты, фикбук чота глючит - если ссылка не открывается, напишите мне!)
Название: злоебучие больницы
Цикл: сердце — грохочущий барабан
Фикбукло: [x]
Размер: драббл, 305 слов
Пейринг/Персонажи: Аллен/Гэвин Рид
Категория: слэш
Жанр: легкий херт-комфорт, бытовуха
Рейтинг: G — PG-13
Краткое содержание: Гэвин возвращается домой из госпиталя, и его там ждут
Примечание: преканон, мат, боевые хэдканоны, не совпадающие с общефандомными, в финале — внезапная калька с английского; автор напоминает, что оба персонажа в каноне картонки разной степени мудаковатости
читать дальше— Знаешь, что я ненавижу больше всего? — спрашивает Гэвин и, заперев за собой входную дверь, отставляет костыли в сторону.
Мэнни смотрит на него с дивана, чуть склонив голову набок, и не торопится подниматься навстречу. Будто и не скучал, пидор, думает Гэвин мрачно и делает несколько неровных шагов вперед, цепляясь за стену; Засранец сидит у Мэнни на макушке, распушившись, и не обращает ни на что внимания. Тоже не скучал, наверное. Мудак пернатый.
— Кофе без сахара? — предполагает Мэнни и ухмыляется. — Дилеров красного льда? Слишком громких соседей после полуночи? Собак? Начальство?
Тут он опасно близок к правде: как-то так вышло, что начальство Гэвин по жизни ненавидит. Начиная с отца, продолжая армией и заканчивая Фаулером, чтоб ему икалось. Мэнни, впрочем, об этом знает не хуже самого Гэвина — они дружат уже сколько, десять лет? больше? — просто не упоминает.
— Госпитали, — ворчит Гэвин и опускается на диван рядом с Мэнни. — Больше всего на свете я ненавижу ебаные госпитали. Подвинься, скотина, дай больному место.
Мэнни двигается, все еще ухмыляясь; Засранец, радостно чирикнув, спрыгивает Гэвину на плечо и от души тянет за мочку уха.
— И пива принеси, что ли, — Гэвин откидывается на спинку и прикрывает глаза. По телевизору крутят рекламу хуй поймешь чего: то ли косметики, то ли крема для лица, то ли андроидов — звук все равно выключен.
— Сам сходи.
Мэнни пихает его в ребра локтем — не в полную силу, так, только намечает прикосновение, но Гэвин все равно морщится.
— Иди нахуй, — советует он, — И пива оттуда захвати.
Фыркнув, Мэнни тяжело поднимается с дивана:
— Скоро сам туда пойдешь.
— Жду, блядь, с нетерпением, — Гэвин с облегчением вытягивает ногу в гипсе и выдыхает. — Если ты придумаешь, куда деть эту хуйню.
— Морпехи справляются, — доносится с кухни бодрое, и Гэвин, не выдержав, ржет в голос. Засранец радостно чирикает прямо в ухо. Реклама наконец-то прерывается на пятнадцатиминутный кусок какого-то древнего сериала.
Это все как-то удивительно, по-домашнему уютно. Непривычно, но Гэвину нравится.
Название: злоебучие кошки
Цикл: сердце — грохочущий барабан
Размер: драббл, 464 слова
Пейринг/Персонажи: Аллен/Гэвин Рид
Категория: слэш
Жанр: драма, легкий херт-комфорт, бытовуха
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: описание/упоминание закапывания заживо, кошмар/флэшбек
Краткое содержание: они просто ночевали вместе, а потом пришла кошка
Примечание: преканон, мат, боевые хэдканоны, не совпадающие с общефандомными; автор напоминает, что оба персонажа в каноне картонки разной степени мудаковатости; авторская пунктуация
читать дальшеКошка у Мэнни что надо — громадная, серая в полоску, пушистая, ласковая и очень тяжелая. Ее взяли с улицы еще совсем котенком, откормили и полюбили всем сердцем — той частью, которая не была занята работой и Гэвином, разумеется (то есть, примерно третью). Звали ее изначально Флаффи или как-то так; Мэнни ласково зовет ее просто Кошкой, а Гэвин, под настроение — Паскудой. Обычно же они оба ограничиваются простым "это животное".
Конечно, Гэвин знал, что у Мэнни есть кошка. Конечно, Гэвин оставался у него раньше, и на ночь тоже — только спал обычно на диване, а не в одной кровати с хозяином квартиры; Кошка предпочитала дрыхнуть с Мэнни в обнимку или хотя бы в одной комнате. Тоже любила, наверное. По-своему, как могут любить кошки.
Мэнни не предупредил, что Кошка любит забираться спящим на грудь и сворачиваться там клубком. Может, и сам не знал: он же здоровенный, на него мейн-куна положи — и то вряд ли почувствует.
Гэвин почувствовал.
Темно, жарко, не пошевелиться, нечем дышать. Гэвин хватает ртом воздух, бьется
и бьется
и бьется;
над его головой кто-то смеется — далеко и глухо, как сквозь толщу воды, — и земля сыпется ему на грудь. Он связан, понимает Гэвин с отчаянием, вот почему не может двинуться; он связан и лежит в узкой яме вроде могилы, и на него сверху падают комья земли, и — что может быть очевидней? Проклятье, его хоронят заживо, ему говорили, что этим кончится, он не хочет умирать, он так не хочет умирать.
земля все сыпется и сыпется.
Гэвин кричит.
Гэвин просыпается от собственного крика и рывком садится. С груди падает что-то тяжелое, с недовольным мявом соскальзывает с колен, но он не обращает внимания. Сложно дышать. Раскаленный воздух обжигает горло, пахнет кровью, потом и какими-то цветущими травами, запястья стянуты почти до боли, и он видит — ярко-синее небо над головой, белоснежный шар палящего солнца.
— Гэвин, — слышит он, — Эй! Гэвин? Рид!
Кто-то прикасается к его плечу, и Гэвин на мгновение выключается.
Когда он приходит в себя, Мэнни лежит под ним — нелепо растянувшийся на кровати, тяжело дышащий в подушку; Гэвин держит его руку в болевом захвате, давит коленом на основание шеи. В груди почему-то больно. В комнате не темно и не светло: обычная городская ночь, отблески фонарей на стенах.
— Мэнни? — спрашивает он тихо и больше чувствует, чем слышит, судорожный вздох, а потом выдыхает сам и соскальзывает с чужого тела, медленно опускается на постель рядом. Все еще сложно дышать, и сердце колотится где-то в висках. Повезло, думает он, что я не тащу в кровать табельное или нож.
От этой мысли почему-то становится неуместно хорошо.
— Ну даешь, Рид, — хрипит Мэнни совсем рядом, и Гэвин, придвинувшись ближе, неуверенно обнимает его. — Больше не буду тебя по утрам трогать.
— Трогай на здоровье, Аллен, — отвечает Гэвин в тон и прижимается лбом к чужому плечу. От облегчения срывается голос. — Только, пожалуйста, когда я ночую у тебя — запирай свою ебаную кошку.
Они и запирают.
Название: злоебучие андроиды
Цикл: сердце — грохочущий барабан
Размер: драббл, 404 слова
Пейринг/Персонажи: Аллен/Гэвин Рид
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Гэвин заебался
Примечание: мат, боевые хэдканоны, не совпадающие с общефандомными; автор напоминает, что оба персонажа в каноне картонки разной степени мудаковатости; авторская пунктуация
читать дальше— Я заебался, Мэнни, — глухо ворчит Гэвин в подушку. — Господи Иисусе и Дева Мария, как же я заебался.
Засранец звонко чирикает ему прямо в ухо и тянет за волосы; Гэвин дергает головой, и тот, чирикнув снова, соскакивает на подушку.
— Заебался! — заявляет он с характерными гэвинскими нотками. — Пидор, засранец, заебался!
Где-то над головой низко смеется Мэнни, а затем на тумбочку с глухим стуком опускается стакан с водой.
— Гэвин Рид — единственный в мире хозяин попугая с синдромом Туретта.
— Не смешно, — Гэвин закрывает глаза. — Убери эту птицу куда-нибудь подальше, или мы ей поужинаем.
— Тебе бы его поймать для начала, — Мэнни хмыкает, но все-таки снимает Засранца с подушки — Гэвин видит мелькнувшие перед лицом широкие ладони, сильные пальцы, мягко обхватившие маленькое пернатое тело. — Ладно, шутки в сторону. Рассказывай.
Гэвин вздыхает. В доме тихо, так тихо; слышно, как на стене тикают старые, еще не электронные часы.
— Завал, — говорит он кратко. — Завал и девианты. А еще Киберлайф прислали к нам своего ебаного андроида.
Мэнни присвистывает.
— Совсем охуели, — говорит он со знакомой смесью неодобрения и восхищения. — Не к тебе хоть прикрепили?
— Не, — Гэвин мотает головой, как может, — К Андерсону. Не знаю, чем Фаулер думал — он же вот-вот остатки мозгов пропьет и на первом же задании сунет жестянку под пули, если не сам пристрелит... а потом скажет, что так и было.
Где-то над головой раздается тяжелый вздох, и на плечо ложится рука. Чужие пальцы очерчивают лопатку, медленно поднимаются к шее, проходятся вдоль позвонков — раз, другой; Гэвин зарывается лицом в подушку. Кто-то другой, знающий их с Андерсоном ситуацию, сейчас бы спросил какую-нибудь хуйню, вроде "вы все еще не разговариваете?" или "ты что, ему сочувствуешь?", но сейчас с ним Мэнни, а не кто-то другой, и Мэнни бы в жизни такой херни не спорол.
— Совсем охуели, — повторяет он вместо этого. — Не знаю, на что они рассчитывают... недавно на мое дело андроида прислали. Переговорщика.
Это заставляет Гэвина встряхнуться.
— Серьезно?
— Ты тогда работал над тем двойным убийством, — судя по шуршанию, Мэнни пожимает плечами, а судя по счастливому писку Засранца — принимается чесать тому шею, — Может, помнишь — девиант, крыша небоскреба, заложница...
— И счастливый конец. Помню, помню, — Гэвин снова поворачивает голову — лежать в подушку лицом оказывается адски неудобно. — И что, это консерву благодарить надо?
Мэнни сдержанно угукает. Засранец прямо-таки заливается от счастья. Часы тикают.
Идиллия. Или нет.
— В общем, нам пизда, — говорит Гэвин наконец. — Ранняя пенсия, безработица, робокопы. Жестянки ловят жестянок. В удивительно хуевом мире мы живем, Аллен. Уже решил, под каким мостом будешь жить?
Мэнни не отвечает — только крепче сжимает плечо.
Название: дети, просто дети
Цикл: сердце — грохочущий барабан
Размер: драббл, 497 слов
Пейринг/Персонажи: Аллен/Гэвин Рид, ОМП и ОЖП
Категория: слэш
Жанр: бытовуха, немного драмы
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Аллену привезли детей, а развлекать их будет Гэвин
Примечание: боевые хэдканоны, не совпадающие с общефандомными; автор напоминает, что оба персонажа в каноне картонки разной степени мудаковатости; авторская пунктуация
читать дальше— Дядя Гэвин!
Ларри бросается ему, еле успевшему припасть на одно колено, на шею, крепко обнимает обеими руками — так, что от неожиданности становится сложно дышать; Гэвин, рассмеявшись, хлопает его по спине.
— И тебе привет, ковбой, — говорит он и поднимается, придерживая Ларри под спину. — Привет, Джонси.
— Здравствуйте, дядя Гэвин, — вежливо откликается она и стягивает куртку.
В окно Гэвин видит обтянутую черной водолазкой спину Мэнни, облокотившегося на стоящую у дома машину, и тонкую фигуру рядом — светлые волосы, белый костюм. Бывшая жена привезла детей на выходной: ничего нового, ничего необычного. Гэвину не слишком интересно, о чем они разговаривают — как дела у детей? у самой Анны? когда их заберут? про алименты? курс доллара? Какая, в общем, разница — его это не касается.
— Ну, мелкие, как у вас дела? — спрашивает он вместо этого и наконец опускает Ларри на землю.
Джонси пожимает плечами — неразговорчивая, тихая и вежливая, она прекрасно понимает, что брат не даст ей сказать ни слова; Ларри, ужом проскользнув мимо Гэвина, бросается в комнату.
— Мы были в зоопарке! — доносится его голос уже оттуда. — Видели львов, и тигров, и медведей, и пантеру, и еще кучу всяких животных. А еще там почему-то были пони в клетке, я хотел их погладить, а учительница сказала...
Слушая, Гэвин краем глаза следит за его отражением в зеркале. Зеркальная кошка запрыгивает на спинку зеркального дивана и поджимает хвост — она не любит детей; Ларри лезет было за ней, но, опомнившись, спускается обратно. В этом доме нельзя забираться на диван с ногами или закидывать ботинки на стол — если ты, конечно, не Гэвин. Гэвину можно. Но, конечно, не когда дома дети — никакого дурного примера; он бы, впрочем, и сам не стал.
За окном Мэнни прощается с Анной и смотрит, как та садится в машину на заднее сиденье — на водительском у нее андроид. Гэвин видит мерцание диода даже отсюда; жестянка, должно быть, подсоединяется к спутникам или оценивает ситуацию на дорогах, но...
— Дядя Гэвин, — Джонси тянет его за рукав, и Гэвин, вздрогнув, опускает на нее взгляд.
— Да, дядя Гэвин! — перебивает ее Ларри. — А у вас как дела?
Просто отлично, мог бы сказать Гэвин. Я чертовски устал, мог бы сказать Гэвин. В моем отделе детектив-жестянка, другие жестянки убивают людей, а третьи выступают по телевиденью с требованиями, и я думаю, что ваша робоводительница может свернуть не туда или смять машину в лепешку об опору моста — но это все усталость и профдеформация, и нужно взять отпуск; а так все отлично, все просто замечательно.
Машина наконец трогается с места. Еще несколько секунд Мэнни смотрит ей вслед, и Гэвин знает — или думает, что знает, — что они думают об одном и том же; развернувшись, Мэнни встречается с ним взглядом, таким же усталым и привычно невыразительным.
— Да все как обычно, — Гэвин пожимает плечами и заставляет себя отвернуться. Сейчас не время и не место для всего этого: здесь дети, черт возьми, дети Мэнни, и им не нужно знать, что мир медленно катится в пропасть. — Ловлю плохих парней, помогаю хорошим. Вы мне лучше другое скажите, мелкие: какао хотите?
За его спиной открывается и закрывается дверь, почти заглушая радостное "да!", и Гэвин улыбается.
Название: злоебучие протесты
Цикл: сердце — грохочущий барабан
Размер: драббл, 408 слов
Пейринг/Персонажи: Гэвин Рид, упоминание Аллен/Гэвин Рид
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: упоминание андроидогеноцида
Краткое содержание: финал игры с другой точки зрения
Примечание: боевые хэдканоны, не совпадающие с общефандомными; автор напоминает, что оба персонажа в каноне картонки разной степени мудаковатости; авторская пунктуация
читать дальшеГэвин идет по ночному Детройту и думает о множестве разных вещей.
Город катится в ад. Безумные андроиды, безумные люди; полиция ходит от дома к дому, полиция патрулирует улицы, полиция сгоняет андроидов в лагеря, не делая разницы между девиантами и машинами, и Гэвин понимает, что это необходимо
(даже если эти "лагеря" на самом деле не лагеря).
Это необходимо. Это важно. Что случится, если они ничего не сделают? Может, в детстве Гэвин слишком любил "Терминатора", может, он реагирует слишком сильно; может, нет ничего страшного в кофеварке, решившей, что она теперь тоже чувствует не хуже человека —
но это не ему решать.
Но, на секунду, эти кофеварки убивают людей.
Люди, впрочем, плевать на это хотели. Слишком многие пытаются загородить им путь, убедить, что их андроид "нормальный, совершенно нормальный, его не нужно забирать, все хорошо, правда", и Гэвин пытался объяснить им, зачем они это делают, правда пытался — поначалу, первые раза два или три. Или шесть. Или восемь. Люди не понимают. Люди боятся так, будто забирают их родню, а не микроволновки; люди пытаются спрятать их, люди защищают их, иногда даже нападают
(Гэвин чувствует, как наливается цветом синяк на его скуле),
и это безумие, настоящее безумие.
Он решил бы, что сошел с ума где-то между третьим и восемнадцатым домом, если бы не было так холодно.
Окончательно замерзнув, Гэвин задумывается о Мэнни.
Они редко волнуются друг о друге, но этот день — исключение из всех правил. Слухи говорят — Мэнни со своим отрядом где-то в городе, ищет лидера девиантов; слухи говорят — Мэнни чудом сбежал с того рванувшего корабля; слухи говорят — их всех перебили; слухи говорят — в городе атомная бомба. Гэвин не знает чему верить, и потому старается не верить вообще. Гэвин старается не думать, что Мэнни может быть мертв.
Иногда его рация взрывается голосами, приказами и новостями. Иногда — криками и шипением статики.
Гэвин старается не думать, что Мэнни может лежать на одной из улиц, на одной из крыш, возле того корабля, где-то еще. Гэвин старается не представлять бледное (или окровавленное) лицо и ложащиеся на него снежинки, разорванный на части бронежилет, до последнего сжимающие оружие пальцы. Гэвин старается не думать, что может его найти.
Тревога, усталость и страх свиваются в его голове, как змеиное гнездо. Он не знает, что будет делать без Мэнни. Он не знает, будет ли что-то делать вообще.
Но сейчас не время думать об этом. У него есть приказ, и он должен его выполнять; поэтому Гэвин ходит от дома к дому и вытаскивает андроидов на улицу, заталкивает их в фургоны, стреляет им в лица.
(Гэвин все равно думает.)
Название: злоебучие прощания
Цикл: сердце — грохочущий барабан
Размер: драббл, 387 слов
Пейринг/Персонажи: Аллен/Гэвин Рид, упоминание ОМП и ОЖП из драббла "дети, просто дети"
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: а в эпилоге все разъехались кто куда
Примечание: немного мата, боевые хэдканоны, не совпадающие с общефандомными; автор напоминает, что оба персонажа в каноне картонки разной степени мудаковатости; на матчасть положен здоровенный хуй; авторская пунктуация
читать дальшеМэнни заезжает за ним рано утром. Небо еще темное, луна стоит высоко, не скрытая облаками; Гэвин выволакивает на улицу два чемодана, держа в зубах клетку с Засранцем. У него не так уж много вещей. Мебель? Пусть жестянки подавятся чертовой мебелью.
— Меня переводят в Лос-Анджелес, — говорит Мэнни, помогая загрузить чемоданы в багажник. Лицо у него печальное и немного виноватое, и Гэвин легко пихает его плечом, пытаясь подбодрить. — И половину моей команды тоже.
Гэвин вздыхает. От недосыпа болят глаза, но он знает, что не сможет заснуть — ни в машине, ни потом.
— Ньюарк, — отзывается он в тон. — И перестань, ты не мог ничего с этим сделать.
— Я мог бы попытаться.
— И мы оба знаем, что бы тебе ответили, — Гэвин захлопывает багажник и поворачивается к Мэнни. В клетке рядом с его ногой яростно чирикает Засранец, напоминающий сейчас скорее пернатый шар. — Просто довези меня до аэропорта, как договаривались.
Машина у Мэнни не такая уж и старая — модель, кажется, пятилетней давности, не чета хэнкову антиквариату, — но тот всегда водит ее сам, не доверяя автопилоту; сегодня — не исключение. Мэнни смотрит на дорогу, чуть прищурившись; свет фар выхватывает из темноты то брошенные автомобили, то сугробы, то занесенные снегом каркасы андроидов, и Гэвин закрывает глаза, прижимая клетку с Засранцем к себе чуть плотней — на всякий случай. На заднем сиденье беспокойно мяукает в своей переноске кошка. Машина идет плавно. Улицы пусты.
Или ему так кажется.
— Как дети? — спрашивает Гэвин, не открывая глаз, и получает в ответ тихий вздох.
— Анна уже увезла их, — Мэнни вздыхает снова, — К своей матери, куда-то в Техас. Она еще не знала, куда меня переведут, но не хотела оставаться, и...
— И уехала.
Кажется, Мэнни кивает. Гэвин почти уверен, что он кивнул. Они знают друг друга — сколько, десять лет? Пятнадцать? Больше? Еще с армии. Гэвину лень считать и вспоминать, да и какая, в общем-то, разница; Гэвин вслепую протягивает руку в сторону, нащупывая чужое плечо, и чуть ли не кожей чувствует чужую кривую ухмылку, в которой благодарность могут увидеть разве что он и еще пара самых старых друзей.
Засранец чирикает еще раз, а потом веско добавляет:
— Жопа!
И Гэвин не может с ним не согласиться.
Перед терминалом аэропорта Мэнни целует его на прощание, жадно и одновременно нежно, а после — долго смотрит в спину. Гэвин заставляет себя не оглядываться. Гэвин очень хочет оглянуться.
Нам в самом деле нужно было пожениться, думает он, но не говорит ничего вслух.
@темы: зфб, текстота, boy toy named Connor